Армия в Турции ч1 (2018)

Аватков Владимир Алексеевич - кандидат политических наук,
преподаватель военной кафедры МГИМО МИД России
Дружиловский Сергей Борисович - кандидат исторических наук,
профессор Кафедры востоковедения МГИМО МИД России

Правовое положение армии

Правовое положение Вооруженных сил Турецкой Республики и их военнослужащих урегулировано комплексно в целом ряде нормативно-правовых актов. От законов, которые выступают в качестве высшего источника права, принимаемого Великим Национальным Собранием, непосредственно регулирующих процедурные основы функционирования ВС: Закон о военной службе1, Закон о штатном составе Вооруженных сил Турции2; Военный уголовный кодекс3; Закон об охране сухопутных границ и безопасности4 и т.д. - и вплоть до директив, издаваемых министерствами и описывающих внутреннюю структуру отдельных органов государственной власти, которые тем или иным образом вовлечены в реализацию государственной политики в военной области.

Действующий вариант Конституции был принят в 1982 г. после военного переворота 1980 г., что объясняет его проармейскую направленность5. Тем не менее после передачи власти гражданским правительствам начала проводиться политика по постепенному вытеснению военных из политики, что проявилось в принятии поправок к основным правовым актам, в том числе и к Конституции страны. С момента принятия Конституции в нее было внесено более 100 поправок. Например, в 1995 и 2001 гг. были внесены поправки в ст. 67, посвященную правам граждан избирать и быть избранными. В соответствии с внесенными изменениями, солдаты и офицеры, проходящие военную службу в турецкой армии, а также курсанты военных учебных заведений лишались права голосовать на выборах. При этом генералы лишались возможности проводить в парламент своих кандидатов, сужая свое присутствие в важнейшей, с точки зрения закрепления своих позиций, процедуре принятия законов.

Отдельные положения Конституции также регулируют иерархичность и соотношение властных полномочий военной и гражданской ветвей власти. Так, ст. 117 регулирует правовое положение Генерального штаба и Начальника Генерального штаба. Генеральный штаб признается неотделимой частью Великого Национального Собрания Турции. Совет Министров подотчетен Парламенту по всем вопросам, касающимся национальной обороны и подготовки армии к обороне страны.

Начальник Генерального штаба является главнокомандующим турецкими Вооруженными силами и в период войны исполняет обязанности Верховного главнокомандующего от имени президента республики. Начальник Генерального штаба назначается президентом страны по предложению Совета Министров и подотчетен премьер-министру Турции, что отчетливо демонстрирует юридическую сторону соподчинения по линии правительство-генералитет.

Статья 122 устанавливает правовое положение в стране в условиях объявления военного положения, мобилизации и состояния войны. Совет Министров под председательством президента после консультации с Советом Национальной Безопасности, где по половине кресел занимают профильные министры и высшие военные чины, может установить в Турции режим военного положения в одном или нескольких регионах страны, а также на всей территории Турции на период не более 6 месяцев.
Введение режима допускается в случае широкомасштабного совершения актов насилия, целью которых является разрушение демократического порядка и нарушение прав и свобод граждан, установленных Основным законом страны. Такая формулировка является довольно расплывчатой и позволяет правительству страны использовать данный механизм в тех ситуациях, которые оно посчитает нужным, на определенном отрезке времени экспоненциально расширяя зону своей компетенции.

В Конституции особое внимание уделено военному судопроизводству. Ему посвящена ст. 145. В соответствии с данной статьей военное судопроизводство осуществляется военными и дисциплинарными судами. Данным судам подсудны дела, касающиеся лишь военных преступлений, совершенных военнослужащими, а также дела, связанные с военной службой или исполнением военнослужащими своих обязанностей. В Конституции особенно отмечается, что дела, касающиеся государственной безопасности и конституционного строя, во всех случаях рассматриваются только гражданскими и уголовными судами. За исключением случаев, когда объявлена война, дела, касающиеся лиц, не являющихся военнослужащими, не могут рассматриваться военными судами, что свидетельствует о сравнительно небольшом юридическом поле, в котором доминация военных является безусловной.

Например, Высший военный административный суд, согласно ст. 157 Конституции, является судом первой и последней инстанции по делам, которые проистекают из административных актов и административных действий, затрагивающих военнослужащих, даже если такие акты были приняты, а действия совершены органами государственной власти, не связанными с вооруженными силами.

Организация работы и компетенция двух военных судов (кассационного и высшего) регулируются Законом "Об организации военных судов и процедуре рассмотрения ими дел", принятым еще в 1963 г.6 Более чем полувековое, относительно стабильное функционирование системы демонстрирует консенсус, который удалось достичь администрациям и генералам прошлых лет, по широкому кругу вопросов. Так, судьи Высшего военного административного суда назначаются на свои должности по той же схеме, что и судьи Военного кассационного суда, т.е. они также назначаются президентом.

В данных условиях тем очевидней становится односторонний пересмотр статуса-кво, который проводит Партия справедливости и развития уже 15 лет. Законодательное нововведение, внесенное в 2009 г. в законодательство страны, предполагало, что в случае совершения тяжкого преступления, например участия в подготовке государственного переворота, военнослужащий предстанет не перед военным, а перед гражданским судом. Кроме того, по новому закону рассмотрение дел гражданских лиц, совершивших военные преступления, будет осуществляться не в военных судах (как это предусмотрено ст. 145 турецкой Конституции), а в гражданских судах.

По выражению известного турецкого политолога А. Биранда, тогда впервые в новейшей истории Турции "гражданская власть восстала против полномочий военных". Вместо обычной для таких случаев процедуры правительство прибегло к методам, подходящим для чрезвычайной ситуации: проект закона не передавался на рассмотрение в специальные парламентские комиссии, куда в силу специфики должны были быть включены военные эксперты; ст. 145 Конституции, признающая широкие полномочия за органами военной юстиции, остается в силе. Таким образом, новый закон вступил в противоречие с Конституцией, хотя и соответствует Европейской конвенции о защите прав человека.
Нельзя рассматривать правовые основания политической роли армии в Турции, не обратив внимание на особые положения Конституции по этому поводу. Так, в ст. 35 Закона Турецкой Республики о внутренней службе 1961 г.7 до 2013 г. были прописаны основания вмешательства вооруженных сил в политическую жизнь Турции. Так, в старой редакции закона, принятой еще при жизни М. Ататюрка, ст. 35 звучала следующим образом: "Задача Вооруженных сил Турции заключается в следующем: следить за турецким народом и Турецкой Республикой (в той форме, в которой она определена в Конституции Турции), а также защищать турецкий народ и Турецкую Республику"8.

Данная норма является довольно общей, что дает основание для ее относительно свободной трактовки. В случае если правящий режим проводит политику, которая, по мнению руководства Вооруженных сил, противоречит принципам, закрепленным в Основном законе страны, армия считает правомерным вмешательство в политическую жизнь страны для сохранения существующего конституционного строя и отстранения от власти политических сил, которые являются потенциальной или реальной угрозой для республики9.

Однако Вооруженные силы в настоящее время не смогли бы найти своим антирежимным действиям юридического оправдания, поскольку в 2013 г. Великое Национальное Собрание Турции приняло поправки к Закону о внутренней службе, в которых была введена новая формулировка ст. 35: "Задача Вооруженных сил Турции заключается в следующем: защищать турецкий народ от опасностей и угроз, исходящих из-за рубежа, обеспечивать сохранность и усиление Вооруженных сил Турции для цели сдерживания этих угроз, с согласия Великого Национального Собрания Турции выполнять задачи за рубежом и способствовать установлению международного мира"10. Общая норма была заменена более конкретной, сведя на нет даже номинальное правовое основание для вмешательства вооруженных сил в политическую жизнь страны под прикрытием сохранения существующего конституционного строя.

Статья 43 Закона "О внутренней службе", который фактически является Военным уставом Турции11, также устанавливает правовые ограничения для участия турецких военнослужащих в политической жизни страны. В частности, закон официально закрепляет, что "военнослужащие турецких Вооруженных сил не могут заниматься политической деятельностью". Более того, им запрещается вступать в политические партии или ассоциации, участвовать в политических митингах и шествиях, выступать с политическими речами и писать политические статьи. Военнослужащим также запрещается быть членами различных профессиональных организаций и занимать посты в их руководящих органах.

Военнослужащие имеют право на участие только в организациях, существующих под эгидой министерства национальной обороны и не являющихся политическими. Исключение предусматриваются только для спортивных клубов, но даже об этом они обязаны уведомлять министерство национальной обороны, что лишний раз демонстрирует правовую подчиненность вооруженных сил демократически избранным институтам власти.

Правовое регулирование военной службы в Турции традиционно находится в ведении двух юридических компетенций - статей Основного закона и отдельными положениями профилирующих законов. Ст. 72 Конституции провозглашает, что прохождение военной службы в рядах турецких Вооруженных сил является правом и обязанностью каждого гражданина страны. В то время как порядок несения военной службы устанавливается Законом № 1111 "О военной службе", принятым еще в 1927 г.12

Общий срок службы составляет 18 месяцев, но в мирное время он может быть сокращен по решению Совета Министров и с учетом нужд Вооруженных сил сначала до 15, а потом до 12 месяцев. Ст. 2 данного закона устанавливает, что возраст призыва на военную службу составляет 20 лет. Предельный возраст несения военной службы составляет 41 год. Тем не менее он может быть сокращен или продлен на срок до 5 лет, если начальник Генерального штаба посчитает это необходимым. В таком случае данное решение должно быть одобрено Советом Министров.

Важным является положение ст. 2, касающееся военной службы мигрантов. В отношении них закон специально предусматривает следующий порядок: те иммигранты, которые ранее прошли военную службу в рядах армии страны, которую они покинули, и те, которые имеют необходимые навыки, могут быть зачислены в запас турецких вооруженных сил после прохождения необходимого дополнительного обучения. Данные положения представляются особенно актуальными в условиях массовых потоков беженцев с территорий арабских стран, охваченных военными действиями, и необходимости доукомплектования турецких военных подразделений из-за катастрофического дефицита кадров.

Здесь необходимо отметить, что призывники Турции имеют возможность вообще не проходить военную службу в рядах турецкой армии при оплате соответствующей пошлины. Специальная пошлина для граждан Турции, находящихся за рубежом непрерывно на протяжении 3 лет, а также граждан, проживающих на территории Турции, в последний раз была установлена в январе 2016 г., когда был принят соответствующий закон13, и пользуется большой популярностью среди призывников14, несмотря на внушительные суммы официального "откупа", которые после получения от призывников, используются национальным правительством для удовлетворения внутренних нужд (например, закрытия дефицита бюджета).

Светский характер турецких Вооруженных сил рассматривался как одно из важных завоеваний республиканского строя. Турецкие военные оказались настолько решительны и непримиримы в "исламистском вопросе", что смогли заставить премьер-министра Н. Эрбакана, лидера исламистской партии, изгнать своих сторонников из армии. Турецкие военные внимательно следили за попытками Партии национального спасения Н. Эрбакана установить в стране шариатское правление. "Рефах" запрещалась военными или под их давлением, но снова возрождалась под другими именами. Одновременно армия боролась против исламистов в собственных рядах.

Однако после победы на парламентских выборах в 2002 г. Партии справедливости и развития (ПСР), чья идеология во многом базируется на принципах ислама, и прихода к власти премьер-министра Р. Т. Эрдогана ситуация стала постепенно меняться. Используя действующую в стране "особую" форму демократии, Р. Т. Эрдоган без каких-либо нарушений Конституции и закона сумел существенно ослабить влияние военных на политику страны.

Поправки, которые были одобрены в результате проведения народного референдума в 2010 г., значительно ограничили участие армии в политическом процессе. В частности, была уменьшена роль военных трибуналов и лишены неприкосновенности от судебного преследования участники переворота 1980 г.

Серьезной победой ПСР на правовом поприще стало принятие в 2010 г. нового "Политического документа о национальной безопасности страны", или "Красной книги". В этом документе, который еще называют "секретной конституцией", содержится стратегия национальной безопасности государства, определяются основные вызовы и угрозы для страны. Если в 2005 г. составлением этого документа фактически занимались Вооруженные силы страны и именно их позиция была в нем прописана, в 2010 г. эта обязанность была возложена на гражданские лица, что специалисты восприняли как намеренное сокращение военного присутствия в юридическом и доктринальном пространствах15.

Армия как политический институт

Турецкая армия на протяжении всего времени существования республики обладала значительными привилегиями и являлась неотъемлемой частью политической системы страны. На протяжении десятилетий вооруженные силы страны не только обеспечивали безопасность Турции, но и оставались гарантом соблюдения секулярных принципов в проведении внешней и внутренней политики страны.

Между тем сама эта конструкция входит в некоторое противоречие с изначальным замыслом Мустафы Кемаля, который провозгласил светскую европеизированную Турецкую Республику на руинах Османской империи в 1923 г. Если во времена Оттоманской империи каста военных была синонимом государства, то на заре формирования республиканской Турции выходец из армейских кругов - Ататюрк стремился ограничить влияние генералов на политику, хотя в своих реформах в основном опирался на них как на самый образованный и дисциплинированный слой общества.

Военно-уголовный кодекс того времени запрещал офицерам состоять в партиях, а самим Вооруженным силам предписывал придерживаться нейтралитета в вопросах управления страной16. Глава генштаба, однако, не подчинялся министру обороны, а отчитывался напрямую главе правительства.

Одновременно армия объявлялась авангардом революции, который должен "вмешиваться в политическую сферу, если само существование государства будет поставлено под угрозу". Знаменитая ст. 34 служебного устава обязывала военных защищать республиканский строй - поколения турецких генералов оправдывали армейское вмешательство во внутренние дела именно этим положением.

Ататюрк был авторитарным политиком, быстро отказавшимся от экспериментов с многопартийностью, и потому ему удалось воплотить свои идеи в жизнь и поддерживать их в ходе своего правления. Его преемник, Исмет Иненю, после Второй мировой войны внял общественным настроениям и допустил демократизацию политического режима, разрешив многопартийность, - тогда у военных и появилась причина постоянно напоминать обществу о своей святой обязанности17. Что и происходило на протяжении всего XX в. До прихода к власти Партии справедливости и развития (ПСР) ни одна политическая партия, имеющая исламскую направленность и способствующая укреплению религиозного сознания в стране, не могла рассчитывать на долгое пребывание у власти.

В начале XXI века Турция вступила на путь кардинального пересмотра политического режима в стране, некоторых внешнеполитических приоритетов, перестройки системы внутриполитических отношений.

Наступление на политические позиции армии, которое начало правительство Эрдогана с середины 2000-х годов (масштабные законодательные реформы, демонтаж особого порядка во всем для военных, бесчисленные уголовные дела против действующих офицеров - "Эргенекон", операция "Бальоз", план "Клетка" и т.д.)18, привело к тому, что уже в начале 2010-х годов военная элита оказалась полностью деморализованной. Одной из целей следствия и многочисленных арестов является попытка держать постоянно с помощью односторонне ориентированной кампании в СМИ в центре внимания турецкие вооруженные силы, создать из армии в общественном мнении образ преступной организации.

При первых же признаках нарушения светских основ государства армия непосредственно или опосредованно стремилась к отстранению этой партии от власти или ее полному запрету. Однако надо иметь в виду, что военные всегда вмешивались в политику только после того, как хотя бы одна совокупно влиятельная часть общества давала сигнал к такому вмешательству19.

Однако в XXI в. наиболее активная часть истеблишмента, прельщенная стремительным экономическим ростом, апелляциям к великодержавному прошлому, риторикой о непременном членстве в Европейском союзе, оказалась инертной к алармистским заявлениям военных об исламизации страны и о переделе сфер влияния во внутренней традиционно сложившейся иерархии власти20. Светский характер турецких Вооруженных сил рассматривался как одно из важных завоеваний республиканского строя, что подразумевало соответствующие устремления и интересы, которые защищал генералитет, например, вопрос евроинтеграции, прикрываясь которым Р. Эрдоган до определенного предела мог снижать влияние военных на политический процесс в Турции.

С 2002 г. против совместных действий с военными выступают движения и партии националистического толка, социал-демократические партии. Даже предпринимательские круги, неизбежно получавшие дополнительную поддержку после военных переворотов, ориентируясь на технократическую на экономическом треке политику Партии справедливости и развития, предпочитают действовать через систему лоббирования и рекрутинга непосредственно в законодательных и исполнительных органах власти21. Военные, постепенно потерявшие возможность влиять на политический процесс в стране в условиях нормального функционирования государственного аппарата, отрезаемые от традиционных политико-формирующих площадок (как Совет национальной безопасности, Высший военный совет), также перестали быть уверенны в том, что им удастся воспользоваться своим главным инструментом в подобной ситуации, поскольку в стране отсутствует социальная база для нового переворота.

Так, антиармейские события июля-августа 2011 г. привели к тому, что 1-4 августа 2011 г. состоялось заседание ВВС Турции, в работе которого впервые в истории турецких Вооруженных сил не принимало руководство турецких Вооруженных сил - начальник генштаба ВС Турции армейский генерал И. Кошанер и главкомы сухопутных сил, ВВС и ВМС22. Накануне они подали в отставку, что явилось очевидным свидетельством того, что ресурс влияния военной касты на ситуацию оказался исчерпан, поскольку эффективность подобных символических жестов несогласия оказалась нулевой.

Политические амбиции ВС, в соответствии с элементарными конструкциями пирамиды Маслоу, уступили место стремлению выжить как самостоятельному институту, оставив за собой минимальный набор компетенций, среди которых можно выделить, например, исключительную юрисдикцию в вопросах прохождения военной службы, ведения боевых действий и т.д. В этих условиях ни президенту, ни правительству уже больше не требовалось прислушиваться к генералам.

Ограничению политической активности военного сословия также способствовала делигитимация Вооруженных сил в глазах народа, усиленная массовыми арестами по сфабрикованным обвинениям, чего не могли избежать даже высшие военные чины. Так, бывший начальник Генерального штаба Илькер Башбуг (возглавлял Генштаб в период с 2008 по 2010 г. и ушел в отставку по достижении пенсионного возраста) в 2012 г. был арестован по нашумевшему делу "Эргенекон" и осужден на пожизненный срок тюремного заключения. Отсидев 26 месяцев, после того как дела "Эргенекон" и "Бальоз" рассыпались, в 2014 г. он был освобожден и с него были сняты все ранее предъявленные обвинения. В 2015 г. президент Турции Р. Т. Эрдоган, выступая в военном училище перед курсантами, поставил в этих делах точку, указав, что лично он "сердцем" никогда не был согласен с арестами среди военных, многих из которых он знал лично. И что в те годы все стали жертвами заговора, введшего турецкое руководство в заблуждение в отношении высшего командного состава страны23.

Необходимо отметить, что президент А. Гюль сразу же после отставок заявил журналистам, что в стране нет кризиса в связи с отставками начальника Генштаба и командования Вооруженных сил, стремясь снизить до минимума возможность возникновения той самой социальной платформы для переворота. "Произошли чрезвычайные события, но кризиса нет. Мы с уважением восприняли решение начальника генштаба, хотя мы хотели бы, чтобы он продолжил службу. Мы сумели развернуть чрезвычайную ситуацию в нормальное русло. Заседание Высшего военного совета состоялось в запланированные сроки и в рамках закона", - сказал глава республики.

Многочисленные увольнения, после "псевдопереворота" августа 2016 г., перешедшие в прямые чистки военного аппарата, довершили картину стремительной, уложившейся в одно десятилетие, деградации роли армии в формировании политической повестки дня в Турции на современном этапе. В то же время нулевая реакция общественности и оппозиции на заявления генералитета об "арестах, противоречащих закону, праву, справедливости и совести", стала эпитафией на надгробии активного политического функционала армии в современной Турции.

До недавнего времени среди самых широких слоев населения страны бытовало мнение, что армия - это опора демократической и суверенной Турции, готовая на практике подтвердить данное положение. К 2017 г. стал однозначно ясным тот факт, что судьба генералитета решается в парламенте, правительстве и администрации гражданского президента, а не в Генеральном штабе, как прежде.

Армия и общество

Вооруженные силы страны - это прежде всего инструмент, с помощью которого государство гарантирует целостность и неприкосновенность своей территории, отстаивает национальный суверенитет и безопасность собственных граждан, использует для выполнения задач в соответствии с действующими законами и международными договорами, например, проводит военные операции за пределами своей территории. К последней категории может относиться весь спектр задач: от миротворческих до наступательных. В современных демократических государствах Европы и Азии полномочия армии как института четко регламентируются национальной законодательной базой. Однако для многих государств Востока, к числу которых относится и Турецкая Республика, традиции и ценности имеют негласный приоритет над юридической обязанностью, поэтому даже при наличии сбалансированной системы законов функции Вооруженных сил зачастую имеют более широкий профиль.

В случае с Турцией роль армии в политической жизни страны имеет особое значение. В Турции помимо очевидных обязанностей "щита и меча" республики, Вооруженные силы традиционно выступали в роли самостоятельного центра силы в политической жизни страны24. Достаточно сказать, что позиция армии по какому-либо вопросу, даже в области внешних сношений, приравнивалась иностранными СМИ и зарубежными дипломатами к официальной позиции руководства Турции25.

В Турции армия выполняла своеобразную интеграционную роль, объединяя людей из различных районов, разного происхождения и социального уровня и превращая их в единую нацию, поскольку в теории выходец из любого сословия и социальной страты имел возможность воспользоваться "армейским социальным лифтом" и многократно повысить свой общественный статус. Профессиональный военный традиционно пользовался уважением в обществе, данное распределение компетенций и влияния в Турции имеет историческую обусловленность.

После распада Румского султаната в конце XIII - начале XIV в. на территории одного из бейликов (княжество, тур. beylik) было образовано новое государство26. Причиной его быстрого развития стала активная и успешная внешняя политика, основу которой составляли захватнические войны. В Османской империи не существовало запрета на мародерство, поэтому война выступала в роли ключевого источника "бюджета" государства в целом и военного сословия в частности, когда в случае успеха военные действия обеспечивали серьезный доход в виде конфискованного имущества, поборов и контрибуций. Поддержание жизнеспособности подобной модели развития, равно как и обеспечение потребностей государства на протяжении многих лет, стало возможным благодаря постоянному совершенствованию и усложнению армейской структуры (создание тимариотских сипахи (конницы) и полков капыкулу (пехоты), ядром которых были янычары)27. Подобные нововведения позволили империи продолжать движение выбранным путем, в то время как армия становилась предметом гордости и ключевым игроком в жизни страны. Таким образом, еще к XIII в. можно отследить истоки характерного для современной Турции образа военного человека и его привилегированного статуса в обществе.

Еще совсем недавно на рубеже веков привилегированное положение армейской касты выражалось не только в виртуальных категориях "имиджа" и "статуса", но и вполне реальной разницей в доступе к материальным благам по сравнению с остальным населением. Вплоть до конца первого десятилетия XXI в. военторги, расположенные на территории военных городков, обладали большим товарным разнообразием по сравнению с гражданскими магазинами, а также более гибкой ценовой политикой из-за привилегированного режима налогообложения28. До недавнего времени старший офицерский состав в Турции по негласной традиции не мог пользоваться общественным транспортом, поскольку это считалось недостойным "военного мундира". По этой причине им всем полагался личный транспорт. Офицерский корпус, как правило, формировался из представителей светской образованной молодежи, что хоть и сказывалось на репрезентативности, но добавляло большей статусности тем, кто этой позиции добился.

Однако сегодня совокупный ресурс влияния армии, как института, на процесс и результат определения путей развития государства демонстрирует тенденцию к стремительному падению. В решающий момент противостояния военной элиты и режима Р. Эрдогана генералитет не получил поддержки ни от одного, хотя бы минимального значимого игрока на внутриполитической арене.

В итоге в ближайшем будущем альянс между турецкими военными и Народно-республиканской партией (НРП), как двумя "крыльями" кемализма, невозможен. Во время антивоенных операций "Бальоз" и "Эргенекон", не желая рисковать рейтингом, ни один из светских оппозиционеров не принял в 2015 г. участия в похоронах седьмого президента Турции - бывшего начальника Генерального штаба и главного организатора военного переворота 1980 г., Кенана Эврена.

Более того, к настоящему моменту изменения в самой социальной реальности достигли критической массы, что означает перестройку системы условного "межклассового" взаимодействия29. Например, как уже было упомянуто, значительная часть офицерского корпуса Турции традиционно разделяет интересы средних слоев турецкого населения, в среде которого сегодня значительно выросла прослойка так называемого исламского среднего класса. Возникший на волне экономической либерализации 80-х годов XX века исламский средний класс существенно укрепил и расширил свои позиции в основных отраслях турецкой экономики именно за годы правления правительства Р. Эрдогана30. Таким образом, происходит проникновение исламского элемента в изначально абсолютно светский проект Вооруженных сил Турции.

Данный процесс можно охарактеризовать как "текучую реформацию изнутри", итоги которой можно увидеть в том, что вслед за отменой министерством национальной обороны в феврале 2017 г. запрета на ношение мусульманских головных уборов (тюрбан) офицерами и сержантским составом в Генштабе, штабах командования родами войск и войсковых соединениях не только не случился военный переворот, но даже не произошло консолидированного демарша военной элиты по этому поводу. Чего следовало ожидать еще десять лет назад.

Помимо законодательных и судебных инициатив, Партия справедливости и развития стремится изменить систему обучения молодых солдат и офицеров, для того чтобы полностью устранить угрозу возникновения государственных переворотов.

В октябре 2012 г. министр образования Омер Динчер высказался в поддержку идеи о демократизации военных училищ и введения основ ислама в программу обучения молодых военных, что наносит явный удар по кемалистским догмам, на которых ранее основывалось обучение в военных академиях31. Ведь именно военные академии были тем "ситом", которое отсеивало наиболее ненадежных рекрутов, "ковало" будущие кадры для армии и проводило индоктринацию молодых офицеров в духе турецкого национализма, светскости и преданности идее государственности. Подобная деятельность ПСР направлена на полное отстранение военных от политики и беспрепятственное осуществление новой идеологии Турции, а именно умеренного ислама.

При этом военные не всегда испытывали давление со стороны гражданских властей. В особенно напряженные моменты, когда недовольство политическим курсом перерастало в категорию угрозы потери (даже частичной) власти сразу с нескольких направлений, Р. Эрдоган позволял себе ситуативные союзы в лучших традициях макиавеллизма, сталкивая соперников на внутриполитической арене между собой.

Это проявилось осенью 2015 г., когда во время зачисток в юго-восточных регионах страны, преимущественно населенных курдами, правительство предоставило военному командованию карт-бланш при проведении войсковых операций32. Ради тактического союза с армейской верхушкой Р. Эрдоган признал ошибочность прежнего курса на вытеснение военных из политической жизни Турции и даже нашел виновного в их преследовании в конце нулевых годов: им не в первый и скорее всего не в последний раз стал проживающий в Пенсильвании в добровольном изгнании известный турецкий проповедник Фетхулах Гюлен.

Более того, у старшего поколения очень тяжелые воспоминания о предыдущих переворотах. Люди помнят, как в 1980 г. установленный в результате переворота военный режим осуществил массовые казни. Затем диктатура зачистила оппозицию по всему политическому спектру. Люди помнят, как повсеместно применялись пытки, как военные попытались изменить систему образования и общественных отношений33.

(Окончание следует)

Примечания
1 Закон о военной службе 1935 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mevzuat.gov.tr/MevzuatMetin/1.3.1111 .pdf.
2 Закон Турецкой Республики о штатном составе Вооруженных сил Турции 1967 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mevzuat.gov.tr/MevzuatMetin/1.5.926 .pdf.
3 Закон Турецкой Республики о военно-уголовном кодексе 1930 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.basarmevzuat.com/dustur/kanun/3/1632/1632.htm.
4 Закон Турецкой Республики об охране сухопутных границ и безопасности 1988 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.askerihukuk. net/FileUpload/ds158941/File/kara_sinirlarinin_korunmasi_ve_guvenligi_ hakkinda_kanun.pdf.
5 Конституция Турецкой Республики 1982 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.tbmm.gov.tr/anayasa/anayasa_2011.pdf.
6 Закон Турецкой Республики "Об организации военных судов и процедуре рассмотрения ими дел". [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mevzuat.gov.tr/MevzuatMetin/1.5.353.pdf.
7 Закон Турецкой Республики о внутренней службе 1961 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mevzuat.goy.tr/MeyzuatMetin/l.4.211.pdf.
8 TSK 35. Maddedegi§tirildi. 2013. 14 июня. URL: http://www.hurriyet.com.tr/ tsk-35-madde-degistirildi-23718265.
9 Armed Forces and Democracy / Ali L. Karaosmanoglu // Bilgesam. 2011. URL: https://www.academia.edu/2491828/Armed_Forces_and_Democracy_in_Turkey.
10 Закон Турецкой Республики о внутренней службе 1961 г. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mevzuat.gov.tr/MevzuatMetin/1.4.211.pdf.
11 Закон Турецкой Республики № 211 "О внутренней службе". [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mevzuat.gov.tr/ MevzuatMetin/1.4.211.pdf.
12 Закон Турецкой Республики № 1111 "О военной службе". [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mevzuat.gov.tr/MevzuatMetin/1.3.1111.pdf.
13 President Erdogan ratifies law on military exemption // дэйлисабах.ком. 2016. 26 января. URL: http://www.dailysabah.com/nation/2016/01/26/president-erdogan-ratifies-law-on-military-exemption-fee.
14 Professionalization of the TSK: ‘Contractual Soldiering’ in Turkey / Busra H. Karasu // 2016. 21 мая. URL: http://natoassociation.ca/turkeys-military-service/.
15 Новый облик турецкой армии в начале XXI в. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=1735#top-content.
16 Гасратян М. А., Орешкова С. Ф., Петросян Ю. А. Очерки истории Турции. М.: Наука, 1983. С. 157.
17 Киреев Н. Г История Турции ХХ век. М.: ИВ РАН, 2007. С. 219.
18 Michael O’Hanlon. How much Army is enough? // USA Today. URL: https:// www.usatoday.com/story/opinion/2014/02/25/defense-cuts-military-army-column/5819023/.
19 Hikmet Ozdemir. Siyasal Tarih (1960-1980) // Qagda§ Ttirkiye Tarihi 1908- 1980, yay.yont. Sina Ak§in - Istanbul: Cem yaymlan, 1997. 191-264 c.
20 Лидеры Ближнего Востока // Реджеп Тайип Эрдоган / Российский совет по международным делам. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// russiancouncil.ru/activity/digest/mena-leaders-Turkey.html?sphrase_id=771172.
21 Military Reform and Democratisation: Turkish and Indonesian experiences at the turn of the millennium / The International Institute for Strategic Studies. URL: http://www.iiss.org/en/publications/adelphi/by%20year/2007-d5f5/military- reform-and-democratisation--turkish-and-indonesian-experiences-at-the-turn-of-the-millenni-b060.
22 Birol AkgUn. 12 Eyltil Doneminde Iq ve Di§ Politika (1980-1983) // Osmanli’dan ikibinli yillara Ttirkiye’nin Politik Tarihi (Iq ve Di§ Politika). Ankara: Sava§ yayinlari, 2014.
23 The Turkish Paradox / Council on Foreign Relations. URL: https://www.cfr. org/blog/turkish-paradox.
24 Запорожец В. М. Турция: проблемы военно-политического развития: Учеб. пособие. М., 1991. Ч. I. С. 315-335.
25 Киреев Г. Внутриполитическая ситуация в Турции в конце XX - начале XXI в. // Турция на рубеже XX-XXI вв. / Под ред. И. В. Зайцева и Н. Ю. Ульченко. М.: ИВ РАН, 2008. С. 150.
26 Всемирная история. Энциклопедия. Т. 3. Глава XLVII. Османская империя в XIV-XV вв. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000032/st047.shtml.
27 Виталий Викторович Пенской. Великая огнестрельная революция. Вооруженные силы Османской империи в XV-XVII вв. и военная революция. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.xliby.ru/istorya/velikaja_ ognestrelnaja_revolyucija/p4.php.
28 Дружиловский С. Б. О теории и практике исламского правления в странах Среднего Востока (Иран, Турция) // Россия и мусульманский мир: Бюлл. реф.-аналит. информации. М., 2002. № 3. С. 138-144.
29 Восток: война и политика / Под ред. Г. Г. Исаева и А. А. Сотниченко. М.: Изд. дом Марджани, 2010.
30 Дружиловский С. Б. Турецкая Республика в 80-90 гг.: Учеб. пособие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Научная книга, 1998. С. 18.
31 Political role of the military // Global Security. URL: http://www. globalsecurity.org/military/world/europe/tu-military-politics.htm.
32 Chapter Two: Struggling to move from military stalemate to negotiations / The International Institute for Strategic Studies. URL: http://www.iiss.org/en/publications/adelphi/by%20year/2016-d199/fighting-and-negotiating-with-armed- groups-f961/ap459-04-chapter-2-9af8.
33 Political role of the military. URL: http://www.globalsecurity.org/military/ world/europe/tu-military-politics.htm.
 

Армии на современном Востоке: Научное издание / Под ред. Д. В. Стрельцова. - М.: Издательство "Аспект Пресс", 2018. - С. 96-125