Великобритания в войнах XXI века (2014)

Опубликованная в прошлом году в Лондоне книга «Британские генералы в войнах Блэра» (British Generals in Blair’s Wars, ASHGATE, Jonathan Bailey, Richard Iron and Hew Strachan, 2013) написана по материалам серии семинаров в Оксфордском университете. Мероприятия проводились в 2005–2011 годах под общим названием «Ведение кампаний и руководство войсками» в рамках университетской программы «Меняющийся характер войны».

В английском языке термин «руководство войсками» (generalship) имеет общий корень с высшим офицерским званием, что и определило состав семинаров: 19 отставных генералов, два бригадира, два полковника, два профессора Оксфордского и Лондонского университетов, один высокопоставленный чиновник аппарата правительства. Кроме того, в семинарах участвовали шесть действующих генералов вооруженных сил Великобритании. Среди них был нынешний начальник штаба обороны (эквивалент нашего начальника Генерального штаба), однако Министерство обороны запретило всем публиковать свои выступления. Это характерный пример гражданско-военных отношений в английской армии, дисциплины и понимания военными ограничений на свободу слова.

В книге 26 глав, написанных 26 авторами. Каждая – это выступление на семинаре, подготовленное сразу после возвращения из Ирака или Афганистана, зачастую эмоциональное и без соблюдения политкорректности. Редактировать задним числом не разрешалось, поэтому достоинство книги и состоит в откровенности и изложении накипевшего в генеральской душе.

Давать комментарий к каждой главе в газетной статье не представляется возможным, поэтому попробуем выделить основные моменты. Книгу открывает глава, написанная генерал-майором Бейли (до увольнения – начальник управления разработки доктрин штаба сухопутных войск) под названием «Политический контекст: зачем мы пошли на войну и несоответствие целей, способов и средств».

Первые на вход и выход

Автор напоминает, что в 1998 году британское правительство опубликовало новый Стратегический оборонный обзор, в котором определило глобальные вызовы и интересы страны. Курс был взят на создание вооруженных сил, ориентированных на достижение быстрого успеха в экспедиционных операциях. Долгосрочное задействование группировок на заморских театрах прогнозировалось маловероятным и нежелательным. Считалось, что Великобритания сможет «наносить удары, более весомые, чем позволяют ее возможности» (использовалась спортивная терминология – to punch above its weight) – традиционный принцип внешней и военной политики Лондона. А в коалиционных операциях английские ВС должны быть первыми вовлечены в конфликт и первыми же выйти из него (first in, first out). Министерство обороны на основе Стратегического оборонного обзора разработало Указания по стратегическому планированию, где подробно излагались концепции применения, возможный состав группировок, направления развития вооружения и военной техники и другие вопросы, типичные при разработке оперативно-стратегических документов. Самым сложным оказалось определить примерные районы применения войск и соответственно конкретные задачи, поскольку это вытекало из приоритетов внешней политики. Но Министерство иностранных дел Великобритании в этот период устойчиво теряло лидирующую роль в определении внешнеполитических ориентиров. Все принципиальные вопросы этого направления сосредоточивались в аппарате премьер-министра Энтони Блэра. Даунинг-стрит, 10, превращался в подобие Белого дома, все больше изменяя идеи и господствующие тенденции в соответствии с позицией своего вашингтонского оригинала. Модно стало рассуждать о гуманитарных операциях, продвижении демократических ценностей в другие страны и т. д.

Конечно, ключевым фактором, который повлиял на решение Великобритании присоединиться к интервенции США в Ирак, был сам премьер-министр Блэр. Только его личная инициатива, настойчивость и нежелание считаться с мнением других членов кабинета поставили британские ВС в весьма сложное положение, так как они оказались не готовы к участию одновременно в двух конфликтах – в Ираке и Афганистане. Сказались и личные черты характера Блэра. По мнению бывшего министра иностранных дел лорда Оуэна, премьер-министра отличали высокомерие, чрезмерная самоуверенность, неугомонность и полное невнимание к деталям. Его заявления о том, что «глобализация – это не только экономический, но также политический и военный феномен», вызывали крайнюю озабоченность в Министерствах иностранных дел и обороны, поскольку не только не подкреплялись никакими ресурсами, но были весьма сомнительны и с юридической точки зрения.

Решения Блэра участвовать в двух кампаниях шли в полное противоречие с программой развития вооруженных сил, которая выполнялась с 1998 года. Получались не краткие победоносные экспедиционные операции first in, first out, а долгосрочные изнуряющие кампании без четко обозначенных целей и задач («продвижение демократических ценностей» и «строительство демократического государства» по определению не могли быть военными задачами). К этому британская армия была не готова. Более того, многие министерства и ведомства не участвовали в кампаниях из-за боязни Блэра, что это вызовет публичную негативную реакцию других членов кабинета, поэтому армии пришлось отдуваться за всех. Но сокращенные в соответствии с планами военного строительства сухопутные войска не могли поддержать две группировки в Ираке и Афганистане, а также выполнять постоянные обязательства в Северной Ирландии, на Кипре и в других местах. Для этого требовалось десять бригадных комплектов, а в наличии имелось только восемь. Пришлось наспех создавать еще две бригады, назвать их легкими. Очень скоро оказалось, что новые соединения тоже надо оснастить тяжелой бронетехникой для защиты личного состава, и они «потяжелели». Все это истощало и без того ограниченные ресурсы Министерства обороны. Когда в СМИ поднялась волна критики о слабой защищенности английских войск в зонах конфликтов, Блэр выступил с заявлением: «…Мы обеспечим командиров всем вооружением и техникой, которую они запросят». Но обещания оказались пустыми. Один из командиров бригад, поверив премьер-министру, направил в военное ведомство запрос на доукомплектование бронетехникой и получил однозначный ответ: «На текущий финансовый год средств не имеется». Уже в 2010 году в ходе парламентского расследования бывший министр обороны Джеффри Хун обвинил Блэра и сменившего его Гордона Брауна в недостатке выделяемых ресурсов на обеспечение участия Великобритании в двух кампаниях. В конечном итоге это приводило к неоправданным потерям личного состава и незначительному по сравнению с американским вкладу в решение коалиционных задач.

Итак, политики не считали нужным выделять необходимые ресурсы. Еще больше усугубило ситуацию их непонимание, чего хотят от контингентов, направленных в Ирак и Афганистан, какая конечная цель операций, в чем заключается критерий успеха и когда можно вернуть войска домой. Именно на таком политическом фоне пришлось выполнять задачи британским генералам в этих двух странах.

Но то, с чем столкнулись британские войска в Ираке, не ожидали самые опытные военачальники. После победоносного вторжения вместе с американцами, свержения Саддама Хусейна начался оккупационный период, но никаких задач заранее не прорабатывалось. Численность коалиционной группировки планировалось сократить со 150 до 50 тысяч. Совершенно катастрофическим оказалось решение американского руководства вопреки возражениям англичан демобилизовать иракскую армию и распустить партию БААС, которая была государственно-образующей структурой. Началась партизанская борьба, но английское командование оказалось не готово к активным мерам противодействия. Не случайно, когда начальник главного штаба сухопутных войск Великобритании генерал Майкл Джексон совершил первую поездку в Ирак летом 2003 года, его брифинг по обстановке генерал-майор Кросс назвал «выдернуть поражение из челюстей победы».

Джентльмены просят огня

Как оценивают причины первых неудач сами военные? Одной из главных называют следующую – после окончания холодной войны никаких принципиальных изменений в оперативной и боевой подготовке не произошло, господствовал тезис «если войска готовы к большой войне, то с другими конфликтами они справятся». Оказалось, что это не так. Контрпартизанские действия требовали совершенно другой тактики, вооружения, организации управления. Ирония заключалась в том, что у англичан имеется солидный опыт ведения контрповстанческих действий в своих бывших колониях и в Северной Ирландии. Но, как отмечает генерал-лейтенант Кизли, заместитель командующего коалиционными силами в Ираке, сработал традиционный для британской армии «антиинтеллектуализм». Его смысл формулируется так: «Особенно не увлекаться изучением войны как науки, поскольку любая теория или доктрина рассматривалась как нечто сдерживающее инициативу и свободу действий командира».

Тезис вытекает из освещенной веками традиции рассматривать офицера как джентльмена, который в свободное время занимается спортом или охотой, а не сидит за книгами, иначе прослывет книжником или, что еще хуже, умником и лишится уважения товарищей. Конечно, ХХI век внес коррективы, но традиция оказалась живучей. В этом же контексте Кизли замечает, что понимание англичанами важности такой категории, как оперативное искусство, пришло только в последние два десятилетия ХХ века да и то под давлением американцев, хотя в Германии и СССР оно разрабатывалось на 50 лет раньше (упоминаются, кстати, советские теоретики Александр Свечин и Владимир Триандафилов). С нескрываемой горечью пишет в главе под названием «Учиться некогда» полковник Олдерсон: «Британские войска вошли в Ирак, не понимая, с каким видом боевых действий придется столкнуться. Поначалу не понимали и американцы, но они достаточно быстро осознали особенности контрпартизанской борьбы и по инициативе генерала Петрэуса разработали устав и создали контртеррористический центр». Великобритания открыла аналогичный орган в 2009-м, чтобы через три года расформировать. Пренебрежение теорией в какой-то степени компенсировал многовековой колониальный опыт английской армии. В Басре они сразу отказались от касок, а иногда и бронежилетов, стали играть с местными в футбол, командиры часами пили чай со старейшинами. Когда начались вооруженные выступления шиитов, применяли наработанные в Северной Ирландии правила – в спину не стрелять, оружие применять селективно (выборочно), реализуя принцип мягкой силы. Это в какой-то степени сработало, но вызвало неудовольствие американцев. Глава временной коалиционной администрации Пол Бремер потребовал сменить английского командира в Басре генерала Стюарта за то, что он мало убивает иракцев.

В большинстве статей в разных вариантах обсуждается другая проблема, с которой столкнулись войска в Ираке и Афганистане. Это недостаточная численность группировок. Авторы ссылаются на исследование корпорации RAND, которая на основе анализа контрповстанческих и контртеррористических кампаний в конце ХIХ и в ХХ веке пришла к выводу, что успешные операции требовали не менее 20–25 военнослужащих на тысячу местных жителей, то есть 20–25 тысяч на миллион. Для справки: численность населения в Ираке и Афганистане – примерно по 30 миллионов. Вспоминают и британский опыт – в Северной Ирландии численность королевской армии доходила до 23 тысяч. В Косове контингент насчитывал 60 тысяч (его первый командующий генерал Джексон, кстати, написал отдельную главу, в которой еще раз изложил свой конфликт с генералом Кларком после «приштинского броска» российского миротворческого батальона). Во всех колониальных войнах англичане увеличивали состав войск за счет туземных контингентов, например знаменитой Индийской армии. Однако в рассматриваемых странах рассчитывать на местные формирования на начальном этапе кампаний не приходилось, а в Афганистане и сейчас, несмотря на миллиардные вливания, создание национальных сил безопасности идет с большим трудом. Проблема не только в активности талибов, но и в нехватке подходящего людского ресурса. Скажем, грамотность населения – всего десять процентов. Заместитель командующего МССБ генерал-лейтенант Райли сказал: «Все толковые и образованные или убиты, или покинули страну». Реально в Ираке коалиционные силы имели до 150 тысяч войск, в Афганистане МССБ – около 50 тысяч. Поэтому из основных фаз контрповстанческих действий – боестолкновение, зачистка, удержание, создание инфраструктуры местной власти – сил у англичан хватало только на первые две, а удержать территорию было некем. «Фактически они стригут газон по нескольку раз», – описал действия английского контингента в афганской провинции Гильменд один из авторов книги – профессор Оксфордского университета Страчан.

К очевидной нехватке войск добавлялись проблемы, характерные для современных коалиционных группировок. В политическом плане коалиция считается достижением, а вот в военном аспекте причиняет головную боль командиру контингента. Разные языки, менталитет и военная культура, но главное – национальные ограничения на участие в боевых действиях, иногда скрытые, всплывающие в самый острый момент операции. Заместитель командира многонационального корпуса в Ираке в 2004 году генерал-лейтенант Грэхем приводит такой пример: дивизия «Центр-Юг» под командованием польского генерала имела в своем составе части и подразделения из 17 стран, для всех английский язык не родной, у всех разные мандаты и национальные ограничения. Когда в августе 2004 года ситуация в зоне ответственности дивизии резко обострилась, большинство подразделений нельзя было использовать, поскольку им разрешалось только обороняться. Командованию коалиционных сил пришлось перебрасывать из района Мосула американскую батальонную тактическую группу, которая совершила за 48 часов 350-километровый марш по 45-градусной жаре и разрядила напряженность. Можно представить, как солдаты и офицеры этого батальона высказывались о союзниках.

С коалиционными проблемами тесно были связаны и управленческие. Практически каждый командир английского контингента подчинялся двум командованиям – коалиционному и национальному в Лондоне. Бывало, что подключались с пожеланиями и местные власти. Довольно часто указания взаимно исключали друг друга, генералам приходилось проявлять чудеса дипломатии и изворотливости, чтобы не обидеть высшие инстанции.

Проверку прошла и бригадная структура сухопутных войск. После холодной войны бригады стали модульными, то есть формировались в зависимости от тактических и оперативных потребностей, что должно придать гибкость в управлении. Но это теоретически. На практике же бригады достигли численности и вооружения, сравнимого с дивизиями прошлых лет, стали тяжелыми и совсем негибкими, а поскольку штабы существенно сократились, то и трудноуправляемыми.

Как проиграть войну

Интересные данные приведены в главе, написанной профессором Уэсли, деканом факультета психологической медицины Королевского колледжа Лондонского университета. По заданию Министерства обороны колледж провел исследования психологических последствий пребывания войск в Ираке. Вот краткие результаты.

Психологическое состояние британских военнослужащих, вернувшихся из Ирака (около ста тысяч человек), в целом оценивается как нормальное и никаких ограничений на дальнейшую службу не накладывает. Посттравматический синдром (ПТС) диагностирован у двух – четырех процентов военнослужащих действительной службы и трех – шести процентов резервистов. Это средние цифры для всех видов ВС и родов войск. Для военнослужащих сухопутных войск, непосредственно участвовавших в боевых действиях, показатель ПТС составляет четыре – шесть процентов. Любопытно, что цифры в несколько раз меньше аналогичных показателей американской армии, где уровень ПТС у уволенных военнослужащих, по некоторым данным, доходит до 20 процентов.

По оценкам Королевского колледжа, причины в следующем. Во-первых, напряженность боевых действий в английской зоне была существенно меньше, чем в американских. Во-вторых, британские солдаты в среднем старше на четыре-пять лет и в психологическом отношении более устойчивы. В-третьих, сроки их пребывания в зоне боевых действий строго ограничивались шестью месяцами. У американцев командировки длились по 12 месяцев, а часто их продлевали до 15, причем делали это не одномоментно, а порциями – на месяц, два, три. Но главное, видимо, заключалось в том, что между отправками в Ирак английские подразделения имели промежуток 18 месяцев, американские части могли направить вновь в зоны боевых действий и раньше, чем через год. А по существующему в США правилу в этом случае военнослужащие не могли уволиться, даже если срок контракта уже истек (правило Stop Loss).

Самое любопытное в исследовании Королевского колледжа в том, что ПТС, оказывается, не самая сложная проблема для сухопутных войск Великобритании. По тяжести он стоит на третьем месте после чрезмерного употребления алкоголя и депрессии. Алкоголь вообще серьезная проблема для британских войск, уровень его потребления и в мирное время выше, чем у гражданских. После возвращения из Ирака он увеличивался еще на 20 и более процентов. Так продолжалось до двух лет, если раньше военнослужащего не отправляли в очередную командировку в зону «сухого закона».

Каковы результаты участия в войнах Блэра? Уже упоминавшийся полковник Олдерсон считает: «В Ирак Великобритания вошла, чтобы сохранить особые отношения с Соединенными Штатами, воевать плечом к плечу со своим ближайшим союзником, но потеряла всякое уважение американцев, не скрывая своего желания побыстрее оттуда убраться, так и не поняв, в какие боевые действия вляпалась. В провинцию Гильменд (Афганистан) вошли слишком малыми силами, чтобы контролировать такие большие пространства и такого изощренного противника».

Уже вне рамок этой книги хотелось бы привести оценку участия Великобритании в афганской кампании, которую газете The Times 6 января 2014 года дал лорд Падди Эшдаун, бывший лидер либерал-демократов, бывший офицер морской пехоты, спецназовец: «Это типичное учебное пособие, как проиграть войну».

В целом авторы книги характеризуют период 2003–2013 годов как самое тяжелое десятилетие для британских сухопутных войск после Второй мировой войны. Добавим, что книга «Британские генералы о войнах Блэра» уникальна по своему объективному, критическому, а главное – своевременному анализу участия армии в двух кампаниях. Конечно, ряд глав написан в чисто мемуарном стиле, некоторые в самооправдательном, но в целом издание является редким примером откровенного разговора о серьезных проблемах гражданско-военных отношений в современном западном обществе, инерции мышления военного руководства, слабости военных коалиций и тех тяготах и лишениях военной жизни, которые умножались непродуманными решениями политиков.

Опубликовано ВПК в выпуске № 7 (525) за 26 февраля 2014 года